Кажется, об этом человеке вокруг знали все и всё, так как Паша больше двадцати лет ходил по одной и той же дороге на работу, в одно и тоже время. Говорят, он протоптал себе тропинку. На набережной у большой сосны он поворачивал и выходил на большую автомобильную дорогу. Пересекая ее, углублялся в жилые массивы. Здесь в основном располагались частные дома. Среди них росло много разных деревьев и цветущих кустарников. Ухоженные проулки и скверики по всему пути провожали его до работы. Хотя Паше приходилось потратить немало времени, чтобы пешком добраться до работы, он никогда не изменял своему маршруту.  Дождь, ветер или палящие лучи солнца не имели большого значения для него. Важнее было другое – его размышления, его видения и внутреннее общение с окружающим миром. Если по случайности кто-то оказывался на этой тропинке, то увидев его, немедленно уступали дорогу, понимая, что с течением времени Паша сросся с ней. 

Было начало недели. Как обычно, Паша, повернув направо с набережной, вышел на автомобильную дорогу. Переходя через пешеходный переход, чуть не наступил на передвигающуюся навстречу черепашку. Отскочив в сторону, он быстро поднял черепашку и пересек дорогу. Не останавливаясь, шагая вперед с черепашкой на руках, разговаривал: «Как же ты оказался на этой дороге дружок? Там же носятся машины. Они могут тебя не заметить или не успеть затормозить. Задавят. Вот тогда, милок, твой путь прекратится. Давай сделаем так: около моей работы я оставлю тебя на зеленом лугу. Гуляй там сколько хочешь, в безопасности и больше не выходи на дорогу».  Оставив черепашку, он пошел на работу довольный тем, что он спас живую душу. А черепашка тут же повернулась в сторону дороги и не спеша стала двигаться вперед. Она-то знала, что за дорогой недалеко плескались морские волны, где жили ее родичи. У нее не было такого языка, который был бы понятен человеку. Она вообще не понимала кто ее поднял, человек или другая живность. Для нее было важнее, чтобы это существо понимало стремление ее к морю. Чтобы не останавливали и не возвращали обратно на начало с таким трудом преодоленного пути.

Черепахе было немало лет. Она исследовала сколько смогла морскую пучину, тайну ее глубин. А в последнее время часто выходила на берег, сравнивая красоты земли и моря. Вот который день, находясь вдали от моря, среди растений и трав, она поняла, что чем она дальше от моря и дольше на суше, ей приходилось все труднее, и опасность подстерегала ее на каждом шагу. Она поняла, что морская пучина для нее более интересна и приятна. Она вспоминала, как блаженно и тихо жилось ей в глубинах моря. Черепашка старалась теперь быстрее возвратиться в объятья бесконечности, где не было никаких ограждений, препятствий и дорог. 

Каково же было удивление Паши, когда на следующее утро, подойдя к переходу, он увидел ту раздавленную черепашку, которая, цепляясь за асфальт, еще старалась передними лапками передвигаться вперед. К сожалению, ей это очень трудно удавалось. Видно, недавно проезжавший автомобиль придавил задние лапки черепашки. Он подошел, поднял ее на руки, шагнул вперед. И вдруг его осенило: «Черепаха ведь умирает, что-то надо предпринять. А может быть, вода морская спасет ее?» – и побежал в обратную сторону. Черепашка почти не шевелилась на руке. Иногда повисшие передние лапки и голова вздрагивали. Паша бежал, впервые за долгие годы нарушив свой путь и режим. Бежал к морю в надежде спасти того, кого он обрек на смерть. Не отправил бы ее вчера на луг, может быть, жизненной силы черепахи хватило бы ей на то, чтобы пересечь дорогу и дойти до моря. Видно, туда она стремилась, раз вернулась. Он теперь понимал, что вчера он не думал, не размышлял о жизни черепахи, а всего лишь делал как ему удобно, навязав ей свой путь, путь человека, который не жил ни одного своего дня осознанно. «Да, навязал. Вот результат. Черепаха медленно умирает». Он бежал из-за всех сил и начинал понимать, что как бы ни был счастлив, светел твой путь, ты не можешь навязывать его кому бы то ни было. Это всего лишь твой путь.  Он не может пригодиться другим.  Непонятно для чего мы так стремимся навязать свое видение окружающему миру. Наконец-то ответы просветляли его потухшее, отравленное человеческое сознание.

Черепаха лежала на мокром морском песке и еле улавливала шорох волн. Влажный воздух, проникая в проломленный панцирь, уносил последнюю боль и последнее дыхание. Волны становились сильнее и сильнее и бились о песчаные берега, стараясь дотянуться до безжизненного тела черепахи. Капли от бьющихся волн падали на лицо Паши и, смешиваясь с его слезами, стекали на панцирь черепахи. Плакало море, плакал человек. Большие волны со стоном ударились о берег и, подняв на свои плечи тело черепашки, унесли в глубину морской пучины. Паша уходил от берега. Жаль, что только через слезы и боль он смог осознать, что у каждого свой путь.